Зачем городу Гаммельну понадобился Дудочник?

Мерзкие, многочисленные, прожорливые, крайне живучие, вездесущие... Вот только часть эпитетов, описывающих серое племя. Крысы и мыши давно уже захватили весь мир – за исключением разве что Антарктиды. И причиной мирового господства этих грызунов являются сами люди. Именно блага цивилизации соблазнили зверьков покинуть дикие угодья и перепрофилироваться в соседей-дармоедов. И погибнут они, судя по всему, только вместе с человечеством.

«Когда человек поднимется умом выше Лаврской колокольни, да глянет оттудова на людей, так они ему покажутся такие манюсенькие, как мыши, пардон, крысы…»

Эта реплика Свирида Петровича Голохвастова из комедии «За двумя зайцами» достаточно ярко характеризует его презрительное отношение к простому люду. Однако в отношении крыс и мышей палитра человеческих эмоций гораздо богаче: это, прежде всего, отвращение и даже страх.

Сэмюэл Джонсон как-то пошутил: «Мышь — животное, путь которого усеян упавшими в обморок женщинами». Конечно, мода на обмороки уже прошла, но эмоции женщин при виде серого грызуна остались по-прежнему негативными. Более того — уверен, что нечто похожее испытывают и мужчины — разве только так пронзительно визжать не умеют…

Мерзкие, многочисленные, прожорливые, крайне живучие, вездесущие… Вот только часть эпитетов, описывающих серое племя. Крысы и мыши давно уже захватили весь мир — за исключением разве что Антарктиды (хотя последнее утверждение неплохо бы уточнять у зимующих там полярников). Дело в том, что причиной мирового господства этих грызунов являются сами люди. Именно блага цивилизации соблазнили зверьков покинуть дикие угодья и перепрофилироваться в соседей-дармоедов. И погибнут они, судя по всему, только вместе с человечеством.

А. Брем: «…сила истребления, которой обладает крыса, ее ужасная прожорливость, неукротимое мужество и свирепый нрав вполне напоминают образ действий диких орд Тамерлана, Чингисхана, Аттилы и других безжалостных бичей человечества. Крыса, говорит Туссенель, это настоящая эмблема вторжения варваров, это бич, ниспосылаемый цивилизованным народам».

Брем прав — не того завоевателя назвали «бичом Божим». То, что не удалось конным варварам, блестяще вышло у другой азиатской «орды».

Первыми в Средиземноморье вторглись крохотули-мыши. Однако размеры не мешали им успешно опустошать зернохранилища. Недаром в Древнем Египте главного врага грызунов — кошку — даже обожествили (в Греции кошачью обязанность долгое время играли хорьки).

А потом пришло время крыс…

Кажется удивительным, что эти пронырливые создания несколько тысячелетий не покидали пределы своей родины — Восточной Азии. Настоящую услугу грызунам оказала начавшаяся «глобализация» — уютно устроившись среди купеческих тюков на торговых суднах и караванах, они поехали на «экскурсию» Европы.

Первыми христианский мир освоили чёрные крысы, неизменно воспринимавшиеся средневековым народом как создания сатанинские. Оно и понятно — грызуны катастрофически уничтожали и без того скудные урожаи. Например, в Базельских хрониках 1271 г. есть красноречивое сообщение: «Крысы уничтожают зерно, сильный голод». А тут католики ещё и кошек к дьявольским отродьям приписали, после чего у грызунов начался настоящий праздник (Кот из дома — мыши в пляс).

Свято место пусто не бывает. И в Средневековых городах стали появляться люди, именующие себя крысоловами. Для убедительности они имели склянки с ядами, шест с привязанными трупиками крыс и ворох каких-нибудь липовых дипломов о профпригодности. Горожане крысоловов недолюбливали и побаивались — их власть над крысами также приписывали нечистой силе.

Страх перед крысами и крысоловами в полной мере был запечатлён в легенде немецкого города Гаммельн. Там рассказывается, как в 1284 году его жители столкнулись с небывалым (даже по тем временам) нашествием крыс, поставившим под угрозу благополучие этого богатого купеческого города.

Вскоре в Гаммельне появился незнакомец в пёстрой одежде, который вызвался за солидное вознаграждение избавить горожан от этой напасти. Перепуганный магистрат наобещал с три короба, и крысолов взялся за дело. Он заиграл на дудке, и на звуки волшебной мелодии из нор и щелей сбежалась вся крысиная стая. Продолжая играть, Дудочник увлёк крыс за собой и благополучно утопил в озере Везер.

Однако жадные купцы обещания не сдержали и платить крысолову отказались. Тогда Дудочник заиграл ещё одну мелодию и на этот раз увёл под неё из Гаммельна всех детей. В разных версиях финал истории трактуют по-разному. Одни пишут, что дети разделили судьбу крыс и утонули. Другие — что они сгинули у гор (возможно, в пещере). Третьи утверждали, что всё закончилось не так пессимистично — дьяволу-дудочнику не удалось сгубить детей. Они вышли по ту сторону гор и стали жить где-то в районе Трансильвании…

На здании Гаммельнской ратуши до сих пор можно прочесть надпись об этом событии: «В год 1284, в день святых Петра и Павла 26 июня Пестрый Дудочник завлек 130 детей на гору Коппен в окрестностях Гамельна, где они исчезли». Также в церкви есть витраж, изображающий Дудочника, а улица, по которой он якобы увёл детей, называется Улицей Молчания и на ней запрещено бить в барабан.

Легенда о Гаммельнском крысолове оказалась богатым источником вдохновения для многих поэтов и писателей. Кого-то привлекала тема алчности и неблагодарности, кого-то представление о магической силе музыки, кого-то — тема исхода детей (некоторые видят здесь отзвуки т.н. «Детского крестового похода» 1212−1213 гг.).

Особую популярность легенда приобрела после того, как была опубликована в виде народной баллады в сборнике Л. фон Арнима и К. Брентано «Волшебный рог мальчика» (1805). Вскоре появляется пересказ братьев Гримм, баллада «Крысолов» великого Гёте (в ней он заставил Дудочника вернуться в город третий раз, чтобы увести оттуда ещё и всех женщин), а в Англии — баллада Роберта Браунинга «Флейтист из Гаммельна».

Отзвуки легенды можно найти и в фантастическом романе братьев Стругацких «Гадкие Лебеди», где мутировавшая раса людей — мокрецы — с более высоким уровнем интеллекта, подобно Крысолову, начинает оказывать на детей большее влияние, чем их родители.

Однако, по моему мнению, самая блестящую русскоязычную интерпретацию немецкой легенды дала Марина Цветаева в своей поэме «Крысолов». Написана она была в эмиграции в 1925 году (начата — в Праге, а закончена — в Париже), поэтому немало заангажированных исследователей считали поэму сатирой на коммунистов. Сама же Цветаева обозначала смысл поэмы не столь приземлённо.

Из рабочих тетрадей М. Цветаевой:

«Толкование: Охотник — Дьявол-соблазнитель — Поэзия. Бургомистр — Быт. Дочка бургомистра — Душа… Крысы — земные заботы, от которых Охотник освобождает город. Быт не держит слово Поэзии, Поэзия мстит…»

М. Цветаева «Крысолов»:

— Есть у меня — всё, всё, кроме ренты! Для мальчиков флинты, для девочек ленты, Дозорные знаки и тайные числа, Для девочек — звуки, для мальчиков — смыслы, …В царстве моём — ни свинки, ни кори, Ни высших материй, ни средних историй, Ни расовой розни, ни Гусовой казни, Ни детских болезней, ни детских боязней… Поминай, друзья и родичи! Подступает к подбородочку… — Вечные сны, бесследные чащи… А сердце всё тише, а флейта всё слаще… - Не думай, а следуй, не думай, а слушай… А флейта всё слаще, а сердце всё глуше… - Муттер, ужинать не зови! Пу — зы — ри.

Однако самой страшной «Божьей карой» Средневековья стал не голод, а эпидемия чумы, унёсшая в XIV веке четверть населения Европы. Уже тогда люди заметили, что «Чёрная смерть» неизбежно следует за полчищами чёрных крыс.

А. Камю «Чума»: «На четвертый день крысы стали группами выходить на свет и околевали кучно. Из всех сараев, подвалов, погребов, сточных канав вылезали они длинными расслабленными шеренгами, неверными шажками выбирались на свет, чтобы, покружившись вокруг собственной оси, подохнуть поближе к человеку».

И действительно, заразу занесли крысы из Китая, где чума уже свирепствовала. Однако должно было пройти пять веков, прежде чем Александр Йерсен обнаружил в крысиных язвах истинных возбудителей — чумные бациллы, а также установил, что главными переносчиками болезни являются живущие на крысах блохи.

Не успели люди свыкнуться с чёрными крысами, как им на смену пришли серые — ещё более наглые и неистребимые. Продолжение следует…